Быстрый поиск

Статья: Саратовская духовная семинария и ее роль в преобразовании культурного пространства губернского города

в первой половине XIX века

А.С. Майорова

Саратовский государственный университет, кафедра истории России

Сведения документов семинарии, воспоминаний семинаристов и публикаций справочно-биографического характера позволяют предполагать, что уже в первые десятилетия существования этого учебного заведения оно могло оказывать влияние на культурную ситуацию в Саратове. В начале 1850-х гг. из числа ее воспитанников некоторые добились всероссийской известности - Н.Г. Чернышевский, Г.Е. Благосветлов, И.И. Введенский. Воспитанники семинарии в Саратове пополняли состав того социального слоя, который впоследствии стал называться интеллигенцией. Они активно содействовали дальнейшему расширению культурного потенциала губернии и своего региона. Возможно, именно они были наиболее заинтересованными пропагандистами идеи открытия в Саратове университета.

Учебные заведения играют очень важную роль в процессе развития русской культуры на протяжении более чем трех столетий, со времени создания первых из них в середине XVII в. Значение различных типов образовательных учреждений со сменой эпох менялось. В разных регионах оно также было различным, - об этом можно говорить с уверенностью. Учебные заведения духовного ведомства в последнее время все более привлекают внимание исследователей, однако их интерес сосредоточен на процессах, которые протекали в сфере церковного образования в общероссийском масштабе. Положение духовных училищ и семинарий в культурном пространстве губернского города - малоизученный вопрос. От его рассмотрения зависит расширение наших представлений о том, как в XIX в. функционировали учебные заведения различных типов в русской провинции, как они взаимодействовали между собой и каковы были результаты их деятельности.

В третьем томе «Очерков русской культуры XIX века» учебным заведениям православной церкви посвящена статья В.А. Федорова1. На основе изучения законодательных материалов автор проследил основные этапы развития церковного образования в XIX столетии, указал на его изменения, затронул важные вопросы взаимоотношений духовных учебных заведений с церковными и светскими властями. Им отмечены несомненные заслуги семинарий и духовных академий в развитии культуры и «вообще в духовной жизни страны». Однако основное внимание автора привлекает изучение церковной школы именно как системы образовательных учреждений. Его вывод об их значительном вкладе в развитие образования в России вполне обоснован. Тем не менее вопрос о роли учебных заведений церкви в духовной жизни отдельных регионов не получил в «Очерках русской культуры XIX века» должного освещения.

В первом томе данного коллективного труда В.Н. Козляков и А.А. Севастьянова - авторы раздела, посвященного культурной среде провинциального города, отмечают факторы, которые оказали решающее воздействие на развитие этой среды в начале столетия. По мнению названных исследователей, важнейшее значение для провинции имело разрешение «вольного» книгопечатания и открытие в губернских городах гимназий, лицеев и университетов2. Открытие семинарий как фактор изменения культурной среды провинции авторами не отмечен. Не упоминается и о роли духовенства в этой области.

В монографии Е.А. Вишленковой достаточно много места отведено вопросу о положении православной духовной школы и ее реформировании в начале XIX столетия3. Основное внимание автор обращает на правительственные мероприятия, анализируя стратегию власти в данной сфере. Поэтому главным источником для Вишленковой являются законодательные акты и материалы обсуждения проектов реформы. Ее результаты автор оценивает в самом общем плане, с позиций интересов церкви. Следует отметить, что сам процесс реализации реформы нуждается в изучении. В каждой епархии, несомненно, он протекал по-разному. Кроме того, итоги преобразований касались не только церковной сферы, они имели более широкое поле действия.

О взаимосвязи духовного и светского образования (применительно к XVIII в.) писал М.Т. Белявский. Рассматривая историю развития образования, он обращает внимание на то, что школы духовного ведомства выполняли тогда функции начальных общеобразовательных учебных заведений. Часть их учеников продолжала образование в средних специальных учебных заведениях4. Более широко подходит к вопросу о результатах деятельности школ духовного ведомства Л.М. Артамонова. Она отмечает, что в XVIII в. «бывшими семинаристами пополнялся не только клир и причт, но и чиновничий аппарат, университетская и академическая наука, преподавательский состав гражданских и военных училищ»5. Исследовательница подчеркнула очень важный момент, касающийся роли учебных заведений в жизни русской провинции конца XVIII в., правда, ее вывод относится к светской школе. Оценивая роль народных училищ, которые начали создаваться в 1780 г. в губернских городах, Артамонова отмечает: «Народные училища становились там не только первыми учебными заведениями, но и первыми музеями, библиотеками, центрами распространения научных знаний.»6.

Значение учебных заведений в жизни Саратова уже на более позднем этапе, в первой полoвине XIX в., подчеркивал местный историк В.М. Покровский. Описывая торжества по случаю открытия семинарии, он замечает, что день открытия духовного учебного заведения был «как бы общим торжеством всего города, потому что в Саратове в то время было слишком мало учебных заведений, которые так оживляют город»7. Покровский был единственным автором, который посвятил специальную статью истории Саратовской духовной семинарии. В трудах историков XX в. проблема духовного образования в Саратове более не рассматривалась. П.Г. Любомиров в статье, опубликованной в 1924 г. и посвященной истории народного образования в Саратовском Поволжье в дореформенный период, не касался вопросов развития церковной школы8. В первом томе коллективной монографии «Очерки истории Саратовского Поволжья» автор главы «Культура Саратовского края в первой половине XIX в.» Г.А. Малинин также не останавливает своего внимания на проблемах духовного образования9.

Упомянутая выше статья В.М. Покровского охватывает в основном первое десятилетие существования семинарии, хотя автор на основе материалов архива семинарии приводит отдельные сведения, относящиеся к концу 50-х гг. XIX в. Особенно подробно Покровский освещает события, связанные с ее открытием, приводя обширные цитаты из документов, дает характеристики преподавателям, ректорам и инспекторам. В публикации можно найти сведения о составе предметов преподавания, обеспеченности учащихся литературой и учебными пособиями. Покровский оценивает значение семинарии по результатам ее деятельности, т. е. по успехам ее выпускников. Интересно, что для него представлялись значительными успехи только на духовном поприще - он называет имена тех, кто стали учеными-богословами или видными деятелями церкви.

В статье Покровского семинария предстает как нечто самостоятельное, как островок духовного образования, связанный только с родственными учебными заведениями в других городах, а в Саратове - с епархиальным начальством. Связь с городом, с «мирской» жизнью проявляется в описании подробностей приобретения дома для семинарии и при упоминании страшного бедствия - эпидемии холеры в 1830 г., из-за чего на некоторое время пришлось прервать занятия. Вопрос о взаимоотношениях духовного учебного заведения с культурной средой губернского центра Покровский не затрагивает. Тем не менее он важен и при рассмотрении истории конкретного города, и не менее значителен как часть общей проблемы существования духовного образования в контексте культуры XIX в. Общеизвестно, насколько велик был вклад представителей духовенства и выходцев из этой среды в формирование облика русской культуры указанного периода. Такой вывод можно сделать на основании исследований, в которых рассматриваются вопросы общественной жизни Нижнего Поволжья и затрагиваются определенные аспекты развития культуры региона в указанный период. Так, в изучении истории Саратова значительное место принадлежит работам, которые посвящены жизни и деятельности Н.Г. Чернышевского, сына протоиерея Г.И. Чернышевского.

А. А. Демченко в связи с созданием научной биографии Н.Г. Чернышевского обратил внимание на роль представителей духовенства, и особенно преподавателя Саратовской духовной семинарии Г.С. Саблукова, в изучении истории Нижнего Поволжья в 30-50-е гг. XIX в. По мнению исследователя, именно епископ Иаков (Вечерков), Саблуков и Г.И. Чернышевский могут считаться основоположниками местной исторической тра-диции10. Выводы Демченко вполне обоснованы, и заставляют обратить серьезное внимание на то, как влияло саратовское духовенство и семинария на развитие исторического знания, создание первых музеев и архивов, и на культурную ситуацию в губернии в целом.

Получить представление о том, какую роль играла семинария в преобразовании культурной среды губернского города и Саратовской губернии, можно на основании сохранившихся документов фонда самой семинарии (Государственный архив Саратовской области - далее ГАСО, ф. 12), материалов воспоминаний семинаристов и публикаций справочно-биографического характера. Особый интерес с этой точки зрения представляют мемуарные источники, так как именно из них мы узнаем о методах преподавания учебных дисциплин, обстановке на уроках, взаимоотношениях учеников и учителей и о некоторых бытовых подробностях жизни семинарии. Наиболее значительный комплекс воспоминаний о Саратовской семинарии начала 40-х гг. XIX в. появился в результате собирания материалов о жизни Н.Г. Чернышевского в Саратове, начало которому было положено Ф.В. Духовниковым (он занимался этим с конца 80-х гг. XIX в)11.

Когда мы анализируем воспоминания из комплекса мемуаров о Чернышевском, то нужно иметь в виду, что резкие оценки методов преподавания и атмосферы в учебных заведениях возникали под влиянием нескольких факторов. Но основным моментом здесь было то, что представления об образовательном процессе и о методах преподавания во второй половине XIX в., когда мемуаристы писали воспоминания, были уже иными, нежели в первой половине столетия, когда они были учениками семинарии. В середине XIX в. произошел качественный скачок: изменилось отношение к образованию, критерии его оценки,

с одной стороны, а с другой - изменилась и сама направленность образования. С позиций новой педагогики порядки в духовной семинарии и в гимназии в первые десятилетия их существования казались рутинными, неприемлемыми. Поэтому на страницах воспоминаний мы встречаем иногда достаточно резкие характеристики, касающиеся методов преподавания, отношения учителей к ученикам, содержания учебников и самого образовательного процесса.

Чернышевский был и остается, пожалуй, самым знаменитым из учеников семинарии. Но кроме него здесь учились и многие другие замечательные личности. О том, в каких областях деятельности проявили себя бывшие семинаристы, можно узнать из биографических справочников. Наиболее известным из них является труд С. Д. Соколова «Саратовцы - писатели и ученые»12. Эта работа, к сожалению, осталась незавершенной - справочник доведен только до буквы О. Сведения, частично дополняющие материалы названного издания, можно получить в справочнике Н.Ф. Хованского «Краткие биографии некоторых членов Саратовской ученой архивной комиссии за 25 лет ее существования»13. Материалы биографических справочников позволяют увидеть многообразие путей реализации тех возможностей, которые были предоставлены семинарским образованием. С другой стороны, сведения о биографиях преподавателей семинарии помогают оценить их роль не только в рамках этого учебного заведения, но и в культурной жизни губернского города. В.М. Покровский, первый историк семинарии, отметил стабильность ее преподавательского состава, из чего им сделан вывод о «счастливом подборе наставников» с начала существования учебного заведения14.

Следует отметить, что сама история семинарии остается недостаточно изученной. По вопросу о времени ее возникновения исследователи высказывали различные мнения. В «Историческом очерке Саратовского края» А. Ф. Леопольдов писал, что еще до открытия семинарии в Астрахани, которое произошло в 1777 г., в Саратове «было училище под названием духовной семинарии». Оно якобы было переведено впоследствии в Астраханскую семинарию15. Эти сведения Леополь-дова воспроизведены в сборнике «Саратовский край»16. Сомнения в их достоверности вполне справедливо высказал уже Любомиров17, однако в монографии Л.М. Артамоновой они повторены18. Указания Леопольдова не находят подтверждения в источниках XVIII в., касающихся истории Саратова. О наличии в Саратове какого-либо училища ничего не сказано в так называемом «Дневнике» Г. А. Скопина, который на самом деле является городской летописью за период с 1762 по 1796 г.19 В «путешественных записках» И. И. Лепехина и П. С. Палласа, которые посетили город в 1769 и 1773 гг., также ничего не сказано ни о духовной семинарии, ни об училище20.

Вопрос о наличии (а точнее - об отсутствии) училищ в городе освещен в интересном документе, сохранившемся в фонде Саратовской учёной архивной комиссии (СУАК) в Саратовском областном архиве. Документ представляет собой ответы на вопросы какой-то анкеты, он был составлен между 1769 и 1772 гг. (происхождение анкеты не установлено, документ датируется по содер-жанию)21. Один из пунктов ответов сообщает, наряду с другими сведениями, об отсутствии в Саратове каких-либо училищ: «В городе Саратове никаких училищ и богаделен и иных публичных строений, кроме воеводской канцелярии и низовой соляной конторы каменной, да двух деревянных казенных домов ., а других никаких строений нет»22. Следует отметить, что сама возможность открытия духовного училища в одном из городов епархии, в то время как в центре епархии, в Астрахани, ничего подобного не было - весьма сомнительна.

Е.А. Вишленкова относит открытие семинарии в Саратове к 1800 г., при этом исследовательница основывается на законодательных актах23. Однако на самом деле семинария была открыта тогда не в Саратове, а в Пензе, хотя и носила наименование Саратовской24. Дело в том, что вновь образованная в 1799 г. епархия носила наименование Саратовской и Пензенской, открытая в Пензе консистория называлась Саратовской. Местопребывание епископа в Пензе первоначально считалось временным, поскольку в Саратове не нашлось для него солидного особняка. Но позднее выяснилась необходимость создания самостоятельной Саратовской епархии, что и было осуществлено на основании высочайше утвержденного доклада Синода от 3 ноября 1828 г.25

Саратовская семинария открылась в тот период, когда осуществлялась реформа духовного образования, начатая в 1808 г. Создание учебных округов во главе с духовными академиями, открытие новых семинарий и училищ предусматривалось по всей России26. Вполне естественно, что в каждой епархии вновь открытые учебные заведения кроме общих задач должны были решать и какие-то специфические проблемы, связанные с особенностями региона. В саратовской епархии главной задачей духовенства считалась борьба с расколом. Семинария должна была готовить священников, способных к «увещанию» старообрядцев. Это обстоятельство особо отмечает В.М. Покровский27. Уместно подчеркнуть, что и сама Саратовская епархия была открыта с целью усиления воздействия на старообрядцев Нижнего Поволжья28.

Ко времени открытия семинарии в Саратове здесь уже существовали духовные училища - уездное и приходское. Относительно времени их возникновения точных сведений не имеется. Три даты основания приходского училища названы в «Саратовской летописи» - 1808, 1818 и 1820 гг.29 («Летопись» была составлена на основании

различных по характеру источников и исследований в конце XIX в.). Для читателя остается не ясным, которая из трех названных дат наиболее достоверна. В одном месте говорится, что уездное училище было открыто одновременно с приходским в 1820 г. В другом месте просто упоминается факт существования обоих учебных заведений в одном здании30. В «Записках дневных» протоиерея Н. Г. Скопина, который являлся ректором этих училищ, в качестве даты их создания указан 1820 г.31

Сам процесс обучения в духовном учебном заведении, вероятно, оценивался современниками неоднозначно, поскольку он был сопряжен с рядом негативных моментов. Духовников, опираясь на свои наблюдения и на суждения одного из однокашников Н. Г. Чернышевского, указывает причины, по которым его отец не хотел отдавать его в училище: «Испытав на себе всю тяжесть суровой школьной жизни и зная ее как инспектор духовного училища, .Гавриил Иванович рассудил, что незачем отдавать сына в училище, где все дело обучения почти ограничивалось задаванием и спрашиванием уроков и наказанием неисправных учеников.». Здесь же указано, что он опасался еще и влияния на сына детей, «не отличавшихся высокой нравственностью»32. Эти замечания позволяют судить о негативных сторонах жизни духовного училища. В этом же фрагменте воспоминаний указана интересная подробность - далеко не все родители отдавали своих детей в такие учебные заведения: «.Тогда было в обычае только записывать детей в училищные ведомости, которые отсылались в семинарское правление и в Казанскую духовную академию и в которых ученики, обучавшиеся в домах родителей, отмечались так: "находится в домовом образовании"»33.

Страницы: 1, 2