скачать рефераты
  RSS    

Меню

Быстрый поиск

скачать рефераты

скачать рефератыРеферат: Жизненный путь Зинаиды Николаевны Гиппиус

Реферат: Жизненный путь Зинаиды Николаевны Гиппиус

Мне нужно то, чего нет….

План.

I Введение.

II Путь, длиной в пятьдесят с лишним лет.

1.1.       Самый крепкий брак «Серебряного века».

1.2.        Пусть каждый пишет, как хочет и что хочет - и прозой, и стихами.

2. Стихи ее - это воплощение души

4. Мне нужно то чего нет на свете…

4.1. - непонятна и чужда моя молитва!

4.2. Новая жизнь – эмиграция.

III Заключение.


«Как много было в ней – непознанного,

не узнанного, отринутого.. Столько и

не бывает в обычной женщине!

Вообще, в женщине, – не бывает!»

Введение.

Писать о Даме, законодательнице мыслящего Петербурга трудно. Трудно начинать. Трудно – понимать. Трудно - подыскивать слова для подлинного написания самых характерных черт, но самое магическое, самое удивительное: трудно было остановиться.. закончить, завершить очерк. Повествуя о ней в обычной, мягкой манере: женственной, пленительной – иногда ее называют «пронзительной», иногда «акварельной» - было бы неточно, не правильно, необъективно. В ней, Зинаиде Николаевне, за весь ее жизненный Путь, сложный, недопонятый, а то и вовсе - не понятый почти никем из пристрастных современников ее, было будто бы сразу несколько человек, несколько граней, несколько жизней.

От юности и до смерти. Как уловить их, как правильно описать, как отразить неповторимость, какими словами, строками, буквами, точками? О ней, «зеленоглазой наяде, сатанессе, русалке, «дьяволице с лорнетом», никак нельзя писать только чисто по-женски. Ее острый, критичный ум не потерпел бы тонкого кружева и излишней теплоты словоплетений.

1. Рисунок ее облика долженствовал быть резким, точным. Почти мужским. С какой то непременною тенью трагичности, постоянно присутствующей и в ней самой, и во всем, что она писала, во всем, что создала, что сохранила на дне своей резкой, ранимой, наполненной бесконечной горечью потерь, Души. Души под всегдашней ледяной маской невозмутимости и иронии над самой собою и над всеми окружающими. Гиппиус, «искусственно выработала в себе два качества: женственность и спокойствие, но в ней было мало женственного и внутри она не была спокойна!» Можно легко согласиться с последним утверждением, но поспорить с первым.

Женственности в ней с самого рождения, от природы, была бездна, тьма, нисчерпаемый омут, колодец, море! Не зря же в нее без устали влюблялись, очаровывались ею беспрестанно, увлекались, писали безумные письма, хранили много лет ее ответы.

Но море было в ней и - всего остального.. Того, с чем редко смиряется земное существование и земное понятие Любви. Горечи, ума, поразительной способности видеть суть и самую глубину вещей и называть все всегда лишь своими именами. Где то на грани цинизма. – мужской «привилегии» обычно…

Как много было в ней – непознанного, неузнанного, отринутого.. Столько и не бывает в обычной женщине! Вообще, в женщине, – не бывает! Но в ней все это было. В том то – и загадка, в том то и фокус!

Блестящая красавица, лихая амазонка - всадница, пылкая музыкантша, художница, с косою до полу, нежным цветом лица, стройным станом и ореолом рыжеватых, пронизанных солнцем волос, без устали дразнящая сонм своих преданных поклонников язвительностью речей и колкостью намеков, мучающая их обещанием поцелуев, свиданий, пишущая по ночам в бесконечные дневниковые тетради, как несносна она была вчера, и как томительно скучно ей будет завтра, рядом с глупым и самодовольным лицом влюбленного в нее совсем безнадежно поэта Николая Минского или какого – нибудь «кузена Васи из Тифлиса!» Это, несомненно, Она.

Спокойная в своем чинном замужестве и холодном блеске ума петербургская светская дама, держащая известный в северной столице салон, с уютною зеленой лампой и чаем с английским печеньем. Это опять Она.

Неутомимая спорщица и устроительница каждодневных бурных философско-литературных и политическо-исторических дисскусий со своим собственным мужем, Дмитрием Сергеевичем Мережковским. Верная его спутница в годы скитаний и изгнания, прожившая с ним бок о бок, не разлучаясь ни на день, пятьдесят один год.

Антон Крайний, Лев Пущин Антон Кирша. Беспощадный критик и публицист с тончайшим вкусом, чьих блестящих статей боялся весь столичный писательский бомонд! Было даже странно, что столь отточенным и сильным пером владеет хрупкое, изящнейiее существо, безупречно одетое в белое и окутанное облаком каких то немыслимо пряных ароматов, – Зинаида Гиппиус предпочитала светлые тона одежды и до старости любила густые ароматы, несколько напоминавшие восточные. Все она, она и она…

Как писал о Гиппиус Сергей Маковский : «Она вся была – «наоборот», вызывающе, не как все..» Но что, же было в этом язвительном, непримиримом клише: « не как все», в этом вызове, щегольстве ума, дерзости, эпатаже - истинно, что было на самом деле? Павел Флоренский, религиозный философ и человек, необычайно строго судящий о людях, ( его сестра Ольга очень дружила с семьей Мережковских и некоторое время даже жила у них – автор.) писал о Зинаиде Николаевне: «Хотя я видел ее всего несколько часов, но многое понял в ней, и прежде всего то, что она неизмеримо лучше, чем кажется. Я знаю, что если бы я только и видел ее, что в обществе, то она возбуждала бы некоторую досаду и недоумение. Но когда я увидел ее в интимном кругу друзей и домашних, то стало ясно, что, в конце концов, то, что способно возбудить досаду, есть просто результат внутренней чистоты, - внешняя изломанность, – проявление внутренней боязни сфальшивить…Я хорошо знаю, что бывают такие люди, которые, боясь неестественности, надевают маску ее – такую неестественность, которая не искажает подлинную природу личности, а просто скрывает ее.» (П. Флоренский - письмо к А. Белому от 15 июля 1905 года.)

Поразительные слова, не правда ли? Своего рода ключ к натуре Женщины, потрясавшей умы и воображение многих. Но где истоки такой всепоглощающей скрытности, потребности играть в жизни всегда определенную роль, а себя, подлинную, живую, щадить и прятать под маской «ломающейся декадентской дивы с лорнеткой»?

Быть может, там, в ранней юности, в детстве? Попробуем приблизиться к ним, истокам.

Зинаида Николаевна Гиппиус родилась двадцатого ноября 1869 года, в городке Белев, Тульской губернии, в семье известного юриста Николая Романовича Гиппиуса и его жены Анастасии Васильевны, урожденной Степановой, дочери екатеринбургского оберполицмейстера.

Раннее детство Зинаиды Николаевны было кочевым: из – за постоянных служебных переездов отца семья не жила на одном месте подолгу – временно обитали то в Саратове, то в Туле, то в Харькове. Жили и в Петербурге, ибо Николай Романович, талантливый человек, незаурядная личность, прекрасный оратор, не достигнув еще и тридцати лет был назначен обер–прокурором Сената. Правда, ненадолго. Николай Гиппиус в сыром климате столицы начал тотчас сильно хворать и ему пришлось срочно выехать с семьею на юг, в Нежин, к новому месту службы, председателем тамошнего суда. В Нежине он и умер, скоропостижно, ввергнув семью в полное отчаяние и оставив ее почти без средств.

Сестры Гиппиус - Зинаида, Анна, Наталья и Татьяна,- поэтому не получили систематического гимназического или институтского образования, оно было домашним: их готовили к экзаменам экстерном гувернантки и приходящие студенты, но живые, оригинально мыслящие, имеющие пылкое художественное воображение, отличную память, пристрастие к хорошему чтению и музыке, девочки – Зина была самой старшей из них – выгодно отличались от своих сверстниц серьезностью и глубиною домашних познаний.

Впрочем, некоторое время хрупкая умница Зиночка побыла ученицею Киевского патриотического женского института, но вскоре из–за слабости здоровья - ее забрали оттуда. Все дети унаследовали от обожаемого ими отца склонность к чахотке. Именно эта коварная болезнь слишком рано свела Николая Романовича в могилу, осиротила семью и безумно страшила молодую вдову и мать смутным призраком новых потерь!

Опасаясь потерять старшую дочь, вскоре после смерти супруга - в 1881 году, Анастасия Гиппиус уехала с детьми сперва в Крым, в Ялту, а затем в Тифлис, к брату, потом на дачу в Боржоми. Кочевое детство талантливой, очень музыкальной и восприимчивой ко всему удивительному и новому девушки, – к моменту внезапно решенного переезда на юг Зине исполнилось шестнадцать, - внутренне безумно одинокой после смерти отца, которого она сильно любила, - все продолжалось.

Религиозное воспитание Зины, впитанное с младенчества от любимой бабушки, было скорее, не то, чтобы - глубоким, а привычным для того времени.

Зиночка знала наизусть молитвы, прилежно ходила к заутрене и обедне, внимательно слушала жития святых, особенно Николая Чудотворца. Делала то, что делали все, но душа ее - молчала.

Она запоем читала самые разные книги, вела обширные дневники, писала письма знакомым и друзьям отца. Один из них, генерал Н. С. Драшусов, первым обратил на литературное дарование девушки и посоветовал ей серьезно заняться писательством, но тогда она еще сомневалась…

Грызущую тоску о мгновенности жизни и вечности Разлуки с близкими и любимыми, которую она недавно и страшно познала, пока ничем нельзя было унять.. Так ей думалось. «Смерть тогда, казалось, на всю жизнь завладела моею душой!» - с горечью писала З. Н. Гиппиус десятки лет спустя..

Требовалось время, чтобы залечить раны. И как, кстати, опять грянул переезд: родственники усиленно приглашали Анастасию Васильевну и детей ехать с ними на дачу в Боржоми. После Москвы и скучного лечения в Ялте, жизнь в теплом горном Боржоми, вместе с большою и веселой семьей дяди Александра, брата матери, очень Зине понравилась: музыка, танцы, верховая езда, море книг, первые поклонники.. Душа ее понемногу оттаивала.

Природа Боржоми совсем обворожила ее.

Она вернулась сюда и ровно через год, в 1888 году. Ей было тогда неполных семнадцать лет. И именно здесь, на скромной даче в Боржоми снимаемой вместе с подругою, она и познакомилась с будущим мужем своим, двадцатитрехлетним поэтом Дмитрием Мережковским, только что выпустившим в свет свою первую книгу стихов и путешествующим по Кавказу.

Он отличался от роя поклонников Зиночки тем, что был серьезен, много молчал, а когда все – таки заговорил, сопровождая ее на прогулке, то неожиданно посоветовал ей прочесть сочинения английского философа Спенсера.

Красавица была ошеломлена. Обычно кавалеры предлагали ей прочесть только их беспомощные стихи или спешно тянулись за поцелуем. Она, посмеиваясь в душе над ними, уступала просьбам, ей даже нравилось немного мучить надоедливых воздыхателей, но приходилось же и страдать от их невыносимой глупости!

А тут.. Интересное, удлиненное, чуть аскетическое, лицо, серые глаза, грассирующий выговор, что то притягивающее в манерах, и главная, обезоруживающая ее пленительное кокетство, странность: кавалер сей верхом не ездит и не танцует! С увлечением говорит лишь о поэзии и философии, прочел бездну книг и безумно любит мать, которая серьезно больна печенью и лечится в Виши. Они стали говорить друг с другом так, как будто были знакомы уже тысячу лет. Через несколько дней Дмитрий Сергеевич сделал предложение и Зинаида Николаевна приняла его без каких – либо колебаний. Она наконец - то встретила родственную душу, которую так долго искала. Это был слишком большой подарок Судьбы, чтобы его не принять!

Зинаида Николаевна вышла замуж очень просто. Приданного не было никакого ее мать, вдова с тремя подрастающими барышнями на руках, едва ли могла обеспечить ее всем нужным.

На свадьбе, 8 января 1889 года, не было ни свидетелей, ни толпы знакомых, ни цветов, ни венчального наряда. Только родные и два шафера – лишь для того, чтобы держать венцы над головой. После венчания молодые разошлись в разные стороны – Зинаида Николаевна отправилась к себе домой, Дмитрий Сергеевич - в гостиницу. Они встретились довольно буднично утром, в гостиной, за чаем, в доме вчерашней невесты, где и было объявлено неожиданной гостье – гувернантке, что «Зиночка то у нас вчера замуж вышла!»

После обеда, в тот же день, молодые уже выехали в дилижансе в Москву. Там они навестили бабушку и тетку Зинаиды Николаевны, не нашли у них понимания «непышности» своей свадьбы, но, ни сколько ни смутясь столь холодным приемом близкой родни, молодожены отправились на несколько дней на Кавказ, по заснеженной Военно – Грузинской дороге. Это и было их коротким свадебным путешествием.

Затем они вернулись в зимний сонный Петербург… И началась их семейная жизнь в новой петербургской квартире, снятой и обставленной матерью Дмитрия Сергеевича, как свадебный подарок. Именно здесь, в квартире в доме Мурузи 18, и начался путь Зинаиды Николаевны Гиппиус – Мережковской, как поэта, романиста и критика. Как Личности. Женщины. Чуда Серебряного века.

Это был очень долгий путь, длиной в пятьдесят с лишним лет. Последнюю свою литературную работу – редакцию альманаха «Свободный путь» она завершила за несколько месяцев до смерти в Париже, летом 1945 года.

Она сама вспоминала о своем браке и о начале литературного пути так: « Говорю здесь о коренном различии наших натур.. У него – медленный и постоянный рост, в одном и том же направлении, но смена как бы фаз, изменение (без изменений). У меня – раз данное, но все равно какое, но то же. Бутон может распуститься, но это тот же самый цветок, к нему ничего нового не прибавляется. Росту же предела или ограничения мы не можем увидеть.. Но раскрытие цветка может идти быстрее, чем сменяются фазы растущего стебля или дерева. По существу - все остается то же. Однако, оттого и случалось мне как бы опережать какую нибудь идею Дмитрия Сергеевича. Я ее высказывала раньше чем она же должна была встретиться ему на пути. Он ее тотчас подхватывал и развивал (так, как она, в сущности, была его же), и у него она делалась сразу махровее, что ли, принимала как бы тело, а моя роль вот этим высказыванием и ограничивалась, я тогда следовала за ним. Потому что – необходимо здесь добавить,– разница наших натур была не такого рода, при каком они друг друга уничтожают, а, напротив, могут, и находят между собою известную гармонию. Мы оба это отлично знали, но не любили разбираться во взаимной психологии..»

Кстати, не все было так уж мирно и идеально в этом самом незаурядном и самом крепком браке «Серебряного века». Уже тогда блестящий и во многом – интуитивный - ум Зинаиды Николаевны проявлял себя достаточно бурно. Вот пример того, из поздних ее воспоминаний: « Между нами происходили и ссоры, но ссоры, непохожие на обычные, супружеские. Моя беда была в том, что я, особенно в молодости, не умела найти нужные аргументы, чтобы доказать неправильность его идеи в том или другом его произведении, и оказывалась «побитой». Я не понимала, например, идеи замысла его романа «Леонардо».

Идея роста Леонардо – «небо внизу – небо вверху» - казалась мне фальшивой и я (слишком рано для понятия и принятия этого автором) принялась все это ему доказывать. Конечно, не сумела, ( а можно ли вообще доказать то, что чувствуешь интуитивно? – автор) и кончилась эта наша «сцена» - для меня вообще никогда не плачущей - слезами. А уж это – какое доказательство?! Через годы он эти доказательства нашел сам, и такие блестящие, до каких бы я и впоследствии, вероятно, не додумалась!» - с гордостью за мужа заключила этот поздний пассаж мемуаров Зинаида Николаевна

Удивительно нам, сегодняшним, погрязшим с головою в нудных мелочах быта, «оземленным» душами, читать такие вот строки о ссорах о замыслах, идеях, образах, книгах, фабуле!

Но.. Ситуация такая странная лишь на первый взгляд. На самом же деле - глубоко понятна. Дмитрий Сергеевич Мережковский всю свою жизнь – а особенно - после смерти матери (спустя два месяца после женитьбы, в марте 1889 года!) был страшно одинок. У него не было ни одного близкого друга. Не было школы. В конечном итоге – не было и семьи, в большом смысле этого слова.

Дмитрий Сергеевич, не имевший ни с кем из родных душевной близости остался бы с тяжестью горя потери матери один на один. Если бы не молодая жена. Она, может быть, и не очень умело – считала себя весьма непрактичною хозяйкой, - но трогательно о нем заботилась. Он был глубоко благодарен ей за это, воспринимал себя единым целым с нею, зная, что даже споря, она понимает его и разделяет с ним главное в его взглядах, мыслях, надеждах, планах.

Нет, нет, она не задавала лишних вопросов, не утирала непрошеных слез, не щебетала о вечной любви! Она просто немедленно после всех нужных, но бесконечно тягостных кладбищенских церемоний увезла опустошенного Мережковского в Крым, в Алупку, на снятую ею дачу, туда, где уже вовсю цвели апрельские розы..

Страницы: 1, 2


Новости

Быстрый поиск

Группа вКонтакте: новости

Пока нет

Новости в Twitter и Facebook

  скачать рефераты              скачать рефераты

Новости

скачать рефераты

© 2010.