Дипломная работа: Готические романы Анны Рэдклиф в контексте английской литературы и эстетики XIX века
Работы английского эстетика-публициста Эдмунда Берка (1729 – 1797) наряду с деятельностью теоретиков предромантизма братьев Уортонов и Ричарда Херда сыграли важную роль в формировании теоретических основ предромантизма.
Формирование основных эстетических категорий происходит под значительным влиянием идей Берка, который в своем трактате «Philosophical Enquiry in to the Origin of our Ideas of the Sublime and Beautiful» (1757) («Философские исследования о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного») открыто пересмотрел основные положения эстетики Просвещения. Он поставил Возвышенное выше умиротворяющего Прекрасного, отделив эти категории от этических (таких как Добро), установил приоритет эмоциональной реакции на действительность над разумным постижением действительности. Эстетик выдвинул идею тождества между эмоциями на конкретный раздражитель и эмоциями на представление (мысленный образ) конкретного раздражителя, а также включил в систему эстетических категорий категорию Ужасного.
Большой интерес вызывает влияние эстетических теорий Берка на художественную манеру Рэдклиф. Однако его концепции не были «железной моделью» для творчества писательницы: она во многом вышла за пределы своей эпохи, сделав немаловажные художественные открытия в готическом жанре и предвосхитив тем самым становление эпохи романтизма, будучи в то же время в значительной мере связанной с просветительством XVIII века.
Тем не менее, влияние основных предромантических тенденций, получивших освещение в трактате Берка. «Философские исследования о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного», на творческую лабораторию А.Рэдклиф очень значительно, а эстетика предромантизма сыграла важную роль в миросозерцании романистки. Рассмотрим это влияние подробнее.
В своем трактате Берк поднял категорию Возвышенного над категорией Прекрасного, отрицая доминирующее в классицистической эстетике значение последней. Он классифицировал эти эстетические категории по силе эмоциональной реакции, исходя из непосредственной эмоциональной (в противовес рассудочности) реакции человека на внешние раздражители. Прекрасное связано с эмоциями удовольствия или наслаждения, а эмоциональным источником переживания Возвышенного являются страдания и страх, все, что порождает представление о боли, опасности, о чем-то ужасном. «Шум водопада, завывание бури, раскаты грома, чрезмерное проявление силы, большие пространства, большой интенсивности свет и цвет, а также некоторые противоположные состояния – темнота, мрак, пустота – действуют на человека устрашающе…»[43]
По мнению Берка, все легкое и жизнерадостное подавляет впечатление Возвышенного: «…покрытое тучами небо величественнее голубого, а ночь возвышеннее и торжественнее дня»[44].
Согласно подобным положениям Берка, для создания атмосферы Возвышенного Рэдклиф вводит в ткань повествования мрачный, темный, по преимуществу ночной пейзаж, зловещую атмосферу, чувство близкого несчастья, ощущение тишины и запустения – типичный «готический антураж».
Для Рэдклиф вообще характерна частичная погруженность сцен во мрак. Эту деталь своей эстетической системы она комментирует в «Тайнах Удольфского замка»: «To the warm imagination the forms which floa – half veiled in darkness afford a higher delight than the most distinct scenery the sun can show»[45]. («Для живого воображения предметы, погруженные в полумрак, доставляют более высокое наслаждение, чем самая яркая картина, освещенная солнечным светом»). Это утверждение перекликается с положением еще одного теоретика английского предромантизма Томаса Уортона: «Where only a little is seen more is left to the imagination»[46] («Чем меньше видно, тем больше остается для воображения»).
Необходимо отметить, что мрачная окраска картины природы встречается у Рэдклиф далеко не всегда: она является предвестником чего-то недоброго и неизбежного в судьбе героев. Так, в своем стремлении заинтересовать читателя, писательница пошла дальше положений Берка, введя эмоционально окрашенный пейзаж, построенный в соответствии с предромантическими категориями Возвышенного и Живописного. Таким образом, в сгущении «готического» колорита чувство меры не изменяет писательнице: несмотря на внешнюю мрачность пейзажей Рэдклиф, в них настойчиво врывается жизнь.
Шум водопада, раскаты грома, порывы ветра вызывают ощущение беспредельности, бесконечности (infinity), которая, в свою очередь, также способствует созданию Возвышенного: «Infinity has a tendency to fill mind with that sort of delightful horror, which is the most genuine effect, and truest test of the sublime».[47] («Неизвестность имеет тенденцию наполнять разум таким восхитительным ужасом, который производит наиболее подлинный эффект и самое истинное испытание Возвышенного»).
Поставив Возвышенное во главе эстетической канвы своих романов, Рэдклиф использует все пути его создания, указанные Берком. Так, в «Романе в лесу» читаем: «От этих мыслей ее пробудил раскат грома, и она поняла, что вечерняя тьма так густа из-за приближавшейся грозы…»[48].
«Ветер был сильный, и всякий раз, как он со свистом проносился по заброшенному помещению и бился о хлипкие двери, она вздрагивала, а иногда ей казалось даже, что в промежутках между порывами слышатся вздохи»[49].
Согласно положениям Берка, мощь (power) и огромность (vastness) также способствуют созданию эффекта Возвышенного: «Geatness of demention is a powerful source of the sublime»[50]. («Огромность сильный источник Возвышенного»). Так, исходя из представления о Возвышенном как о чем-то огромном, перпендикулярном, бесконечно протяженном в высоту, в центре романов Рэдклиф появляется замок, величественный, старинный, мрачный и чаще всего в руинах. Руины в эстетике Берка также способствуют созданию эффекта Возвышенного, символизируя победу вечной природы над созданием рук человеческих, и напоминают о бренности всего сущего. Подобный образ замка полностью согласуется с представлением о нем Берка: «All edifices calculated to produce an idea of the sublime ought rather to be dark and gloomy»[51] («Всем зданиям, рассчитывающим создать идею Возвышенного, следовало бы быть довольно темным и мрачным»).
Категории Возвышенного и Ужасного у Берка взаимосвязаны: Ужасное присутствует во всех случаях, где мы встречаем Возвышенное. «Terror is the source of the sublime: that it is productive of the strongest emotions of which the mind is capable»[52]. («Ужас – источник Возвышенного: он наиболее продуктивная из сильнейших эмоций, на которые способен разум»). Чтобы сделать вещь Ужасной, необходимо «скрыть ее от глаз людей, окутать тайной и мраком неизвестности»[53]. «Наше восхищение вызывается незнанием вещей и главным образом это же незнание возбуждает наши аффекты»[54]. Так Берк указывает еще на две составляющие Возвышенного: неясность (obscurity) и затрудненность (difficulty): «To make something very terrible, obscurity seems is general to be necessary»[55] («Чтобы сделать что-либо еще более ужасным, необходима неясность») и «Another source of greatness is difficulty. When any work seems to have required immense force and labour to effect it the idea is grand»[56] («Другой источник Возвышенного – затрудненность. Когда какая-либо работа кажется требующей огромной силы и труда для свершения, идея ее величественна»). Следовательно, именно атмосфера таинственности и неясности способствует созданию эффекта Возвышенного. Форму своих готических романов Рэдклиф выдерживает в технике «тайны», поэтому таинственность, неясность, двусмысленность являются важными составляющими художественного мира английской романистки.
Романы Рэдклиф порождают многочисленные ситуации и ассоциации, приводящие в состояние «мистического ужаса», предполагающего, пусть в конце концов иллюзорного, но наличия потусторонних сил. Введение в повествование ирреальных элементов тесно связано с категорией Готического (the Gothic) как соотносящейся с эпохой средневекового мистицизма. Эта категория находится во взаимосвязи с категорией Ужасного (the Horror), введенной в эстетику предромантизма Берком. Он определил Ужасное как господствующий принцип Возвышенного и считал, что страх гораздо сильнее разума и способен подавить его. Рэдклиф воплотила категорию Ужасного в своем творчестве, сделав страх и ужас структурообразующими элементами романов. Эстетическая концепция Ужасного выражается в одном из стихотворных «вкраплений» «Романа в лесу». В стихотворении «Ночь»[57] звучит тема наслаждения ужасом: ночь – «таинственна» (mysteries), голос ее внушает страх («whoice voice is fear), но лирический герой приветствует ее тени с каким-то диким наслаждением (severe delight). Контраст «бурных» и «спокойных» пейзажных сцен утверждает берковскую идею Возвышенного: «Однако еще большее впечатление производят быстрые переходы – от света к тьме и от тьмы к свету, от покоя к страху и наоборот»[58]. Отсюда и своеобразный «комизм» «Ночи», погружающий душу в ужас и меланхолическое наслаждение и исчезающий с наступлением дня.
Таким образом, Рэдклиф сделала открытие о возможности ассоциативного вызывания у человека эмоций страха и ужаса, но в романах «королевы страха и ужаса» ничего страшного и ужасного по сути не происходит. Такая манера повествовательной техники Рэдклиф вполне соответствует утверждению Берка о том, что страх, возникающий от представления страдания или смерти, действует так же, как имеющий связь с фактическим страданием, а ожидание ужасного воздействует на человека существенно сильнее свершения ужасного[59].
Берк считал, что произведение искусства должно стремиться к эффекту сочувствия, а не подражания, показывать скорее воздействие предметов на сознание, чем давать ясное описание этих предметов как таковых.[60] Неподдающийся материализации живописный мир Рэдклиф создан в соответствии с вышеприведенным эстетическим взглядом Берка. Стихотворные «вкрапления», являющиеся для Рэдклиф принципиально важной чертой романа, оговоренной уже в самом названии, вводятся в ее нематериальный, зыбкий художественный мир с благословения все того же Берка, считавшего, что поэзия как изящное искусство обладает способностью воздействовать на человека и его сознание.[61]
Глубокая разработка психологии чувств стала одним из важных открытий английской романистки: она провозгласила новое понимание психологии человека в ее сложности и противоречивости, выходящее за рамки эстетики Просвещения. Психологическое состояние человека Рэдклиф исследовала опять же в свете теории Берка: ее внимание привлекали часто парализующие волю индивида ужас и страх и одновременно жажда живописного, новизны, ожидание страшного и приближение любви, способствующее раскрытию внутреннего душевного подъема. Таким образом, писательница психологически обосновывает сложные душевные переживания своих героев.
На наш взгляд, герои Рэдклиф в какой-то мере выступают носителями категорий Берка. Прекрасное он относит к области человеческих отношений: оно возбуждает любовь и симпатию, побуждает к подражанию и связано с понятием общественных качеств. Все Прекрасное в романах Рэдклиф – будь то герои, животные, пейзажи, даже статичные предметы – возбуждает симпатию и представляется красивым. «Прекрасные» герои положительны, читатель, как правило, сочувствует именно им и переживает именно за них. Но необходимо помнить, что Берк отрицает доминирующее значение категории Прекрасного, противопоставляя ей категорию Возвышенного. Если Прекрасное связано с понятием общественных качеств, то полное одиночество вносит дисгармонию, величайшее страдание и чувство страха. Мы видим, что главные героини Рэдклиф очень одиноки: Эмилия из «Тайн Удольфского замка» стала сиротой, Аделина из «Романа в лесу» осталась без родительской опеки.
В сложных перипетиях и поворотах судьбы их одиночество приносит героиням много страданий. Следовательно, женские образы Рэдклиф выше Прекрасного – они именно «Возвышенны», ибо Возвышенное, по Берку, возникает из ощущения ужаса, страдания и подобных им чувств. «Возвышенные» герои Рэдклиф не унижены, не сломлены испытаниями, выпавшими на их долю, их моральные принципы стойки и неизменны. Можно думать, что пережив все страдания и трагические повороты судьбы, положительные персонажи через подобный катарсис становятся еще более «Возвышенными», ибо освобождение от страдания Берг называет восторгом, а переживание Возвышенного и есть восторг. Так в конце сложных перипетий герои Рэдклиф наконец вплотную столкнулись с Возвышенным и как бы слились с этой категорией в глазах романистки и в глазах читателей.
Таким образом, можно говорить о достаточно многостороннем влиянии эстетических концепций Эдмунда Берка на художественный мир романов Анны Рэдклиф. Ощущение беспредельности, бесконечности, атмосфера полумрака, сочетание мощи и руин, тайн и загадки, наконец «мистический ужас» являются источниками создания общего эффекта Возвышенного в творчестве Рэдклиф. Герои романистки также являются носителями категории Возвышенного, и их психологическое состояние исследовано Рэдклиф с опорой на ключевые позиции предромантической эстетики Берка.
ГЛАВА 2 ТВОРЧЕСТВО АННЫ РЭДКЛИФ И АНГЛИЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА XIX – XX ВЕКОВ
§ 1 Причины появления в XIX веке пародий на жанр готического романа
Жанр готического романа имел необыкновенную популярность на рубеже XVIII и XIX веков. Так, за полвека (с 1764 по начало 20-х годов XIX века) в Англии вышли в свет несколько сотен готических романов, принадлежавших перу нескольких десятков писателей, преимущественно второразрядных: многие из этих произведений, жадно читавшихся повсюду, появлялись в нескольких изданиях, переводились на многие европейские языки. Однако приблизительно с середины 20-х годов XIX века густая сеть новых готических романов, постоянно раскладывавшихся на прилавках книжных магазинов, стала постепенно редеть. Все явственнее сказывались признаки упадка некогда популярного жанра: творческая фантазия их авторов мало-помалу истощалась. Все чаще появлялись слабые подражания старым (и лучшим) образцам или вялые их пересказы. Все привычные мотивы сюжетных схем, возбуждавшие в свое время сильнейшие эмоции читателей, теряли эффект новизны, становились банальными.
Рамки жанра считались достаточно устоявшимися, и все лучшие повороты сюжета, системы образов, хитросплетения интриг уже были опробованы самыми именитыми из романистов (кстати, все они – и Рив, и Льюис, и Рэдклиф и другие – создали лишь по несколько произведений данного жанра. Уолпол же вообще ограничился созданием лишь одного «Замка Отранто»).
Чисто внешнелитературной причиной постепенного затухания интереса к развитию жанра было то, что пробелы, образовавшиеся после смерти величайших художников слова Просвещения, не могли быть целиком и полностью заполнены готическим романом. Он был лишь всплеском romance в условиях кризиса просветительского мышления.
Таким образом, к XIX веку жанр готического романа постепенно исчерпал себя ввиду узости его сюжетных рамок и клишированности образов.
Писатели XIX века иронически высмеивали крайности предромантического мировидения, ужасы готики, надуманных героев.
Так, традиции готики нашли своеобразное преломление в произведениях Джейн Остин и Томаса Л.Пикока, которые написали остроумные пародии на модные готические романы.
§ 2 Пародия как жанр литературно-художественной имитации
Пародия (от греч., букв. – перепев, комическая переделка) жанр литературно-художественной имитации, подражание стилю отдельного произведения, автора, литературного направления, жанра с целью его осмеяния или сатирического разоблачения. Пародии всегда присущ момент комического.
Пародия реализует в себе иронию (от греч. eirônēia – притворство).
«Ирония – форма скрытой оценки, когда смешное скрывается под видом серьезности, формируя отрицательное отношение к объекту»[62].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
